Двадцать лет назад, 15 декабря 1977 года, не стало Александра Галича. Дочь поэта Алена Галич рассказывает об отце...

--Алена Александровна, вам удалось восстановить хронологию последнего дня жизни вашего отца?
-- Да, удалось. Но только после того, как я смогла выехать в Париж, спустя 13 лет после его гибели, в 1991 году.

-- А почему так долго вас не выпускали?
-- Не было оснований для поездки - официально звучит так. Потому что только в 1990 году я получила справку о папиной смерти.

-- И вы провели в Париже свое расследование?
-- Да. Папа записал последнюю передачу и вышел со «Свободы» вместе с Андреем Донатовичем Синявским, зашли в магазин выбрать антенну к его «Грюндику», чтобы слушать короткие волны. После того как купили антенну, папа пришел домой, принял ванну... Это было где-то около 16.00. А Ангелина Николаевна, жена, в это время выходила за сигаретами. Последние его слова ей: «Придешь, услышишь необыкновенную музыку». Она пришла и увидела папу лежащим на полу с обугленной полосой на руке и зажатой в кулаке антенной.

-- Несчастный случай. Вы с этим не согласны?
-- Официально - да, он неправильно подключил в сеть антенну, и от удара тока не выдержало сердце. Версии были разные - кто-то считал, его «убрало» КГБ, кто-то - ЦРУ. Я не свидетель, только констатирую то, что удалось выяснить. Он умер от удара электрического тока. Казалось, что все так и есть. Проводилось расследование, но его скоро закрыли с согласия Ангелины Николаевны. Если бы она не согласилась с версией о несчастном случае, то, как я предполагаю, она лишилась бы поддержки со стороны «Свободы». А так получалось - смерть от несчастного случая на рабочем месте.

-- Алена Александровна, а вы помните, каким был для вас день смерти вашего отца, что вы в это время делали?
-- Странное стечение обстоятельств. Тогда я работала в театре во Владикавказе. И около 16.00 мне стало ни с того ни с сего плохо с сердцем, вызвали «скорую», меня увезли в больницу. Через два дня из ординаторской я позвонила бабушке в Москву и узнала, что папы не стало. Видимо, есть какая-то связь между родными людьми...

-- Ангелина Николаевна пережила вашего отца лет на десять?
-- Девять. Она погибла через девять лет при очень странных обстоятельствах. Якобы не затушила сигарету, которая упала на одеяло, одеяло тлело, и от удушья она погибла. Меня это навело на мысль, что это очень удобно устроенная смерть - ничего не сгорело, а просто все ценности из дома вынесли.

-- Что представляло ценность в этом доме?
-- Только одно - папин архив. Он исчез.

-- Сколько лет ваши родители прожили вместе?
-- Три с половиной года. И еще два года пытались разобраться в своих отношениях. В общем, пять лет. Потом мама уехала в Иркутск. Когда она приехала и узнала о существовании Ангелины, то первой заговорила о разводе. Папа ей сказал: «Всякое бывает, но ради Алены мы должны остаться вместе». Мама не согласилась.

-- Она действительно не могла с этим смириться?
-- Просто у мамы и у Ангелины очень разные характеры. Мама всегда говорила, что она актриса, ей хочется играть. А папой надо было заниматься. Ангелина, окончив сценарный факультет ВГИКа, все забросила ради отца и занималась только его делами. Папа - совершенно творческий человек - не умел договариваться, выбивать, куда-то ходить... Но самое удивительное, что и мама и папа нашли двух людей, которые их поддерживали и тащили чисто в житейском плане.

-- По свидетельству очевидцев, Александр Аркадьевич был человек весьма увлекающийся.
-- Точно. В романе с женщиной для него был важен не результат, а процесс.

Он пользовался у женщин огромнейшим успехом. Он умел себя держать, умел разговаривать. Был такой смешной случай -- мы пришли в комиссионку покупать мне пальто, и папа просит меня отойти в сторону, чтобы он мог разговаривать с продавщицей «нежно-половым» голосом. И продавщицы таяли и вынимали замечательные вещи из-под прилавка. И тогда папа подзывал меня.

...После того как родители разошлись, я попеременно жила то у мамы с отчимом, то у папы с Ангелиной. Бабушка, папина мама, очень переживала, что я живу то там, то здесь, она меня все время спрашивала: «У тебя с Юрой (народным артистом России Юрием Ивановичем Авериным, маминым мужем) хорошие отношения?» Я говорила: «Хорошие». -- «А с Ангелиной Николавной -- хорошие?» -- «Бабушка, все хорошие, но почему же им не поменяться?..» Вот этого я не понимала: «поменяться» им уже невозможно.

Всем было ясно, что я буду поступать в ГИТИС, и поэтому на точные науки внимания вообще не обращала. Я прогуливала уроки с папой. Мы созванивались, разумеется, но ни я маме, ни он Ангелине ничего не говорили, встречались в условленном месте и шли гулять по бульварам или в кино. Месяца через два это выяснилось, маму вызвали в школу. Не выдержав маминого сурового режима, я прямиком из школы приехала к отцу и сказала, что туда больше не поеду, буду жить здесь. Он сказал: «Оставайся». И тогда отец впервые спустя восемь лет позвонил маме и совершенно спокойным голосом сказал: «Валя, Алена у меня, не волнуйся».

-- И что на это ответила ваша мама?
-- «Замечательно, я уезжаю на гастроли».

-- А какие люди были интересны Александру Аркадьевичу, кого он привечал?
-- Разные. Однажды папа привел в дом какого-то человека, был, наверное, год 1964-й, папа исполнял свои песни. И этот человек все время спрашивал: «Александр Аркадьевич, ну не может быть, чтобы вы не сидели в лагере?» И этот вопрос шел рефреном через каждую папину песню. Папа извиняющимся тоном говорил: «Нет, я не сидел». А потом не выдержал: «Вы знаете, вообще-то мы все сидели». - «Как?! В каком лагере?» - «Москва». Обстоятельства папиного отъезда мне удалось выяснить лишь два года назад. Он выезжал не через ОВИР, его вызвали в КГБ и предложили в десять дней уехать из страны, сказали, что либо он уезжает за рубеж, либо остается в СССР, но едет на север. Недавно один наш знакомый с Би-би-си сказал мне: более несчастного человека, чем папа, он никогда среди эмигрантов не видел. Работая на «Свободе», папа как-то сказал: «К чертовой матери, лучше уехать назад, пускай даже в Сибирь!» На «Свободе» отцу приходилось не так-то просто, там тоже было давление, которого он не выдерживал.

Это непонятно, ведь у него там было все - признание, пластинки, книги, концерты, у него было даже две работы - радио «Свобода» и еще он редактировал в английской энциклопедии раздел русской поэзии. Он был достаточно обеспеченным человеком, у него была прекрасная квартира, которую ему «Свобода» снимала. Но у него постоянно было ощущение не своей жизни.

-- Жизнь запоминается фрагментами, что вам запомнилось из детства?
-- Лежу, болею на Бронной. Приходит папа, приносит мне какие-то книжки, гостинцы и потрясающую английскую голубую пижаму с атласным воротничком. Замечательную. Но куплена она была в комиссионке. Бабушка очень возмутилась, она считала, что в комиссионке нельзя покупать вещи. Кстати, я эту пижаму храню до сих пор. Вообще он любил ходить по магазинам и многие вещи покупал именно в комиссионках.

-- Я слышала, что он зарабатывал, переписывая неудачные сценарии?
-- Как он сам это называл -- работал «за негра». Да, ему приносили бездарные сценарии, папа их переделывал, получал за это какие-то деньги.

-- Изменилось ли его отношение к людям?
-- Нет. Но он понимал, что люди боятся приходить к нему в дом, и, видя, что человек боится, старался как-то сгладить неловкость. Меня по молодости его всепрощенческое отношение к людям очень сердило, я этого не понимала. А папа всегда искал оправдания для всех.